Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

Оба члена военного совета ожидали, что в ответ на слова Нахимова последует бурный всплеск эмоций, и Ардатов попытается переубедить адмирала поддержать его план, однако граф был абсолютно спокоен.

- Честно говоря, Павел Степанович, именно это я и ожидал от вас услышать. И очень рад, что не ошибся в своих ожиданиях, - проговорил Ардатов и, вперив свой взгляд в лицо адмирала, проникновенно спросил, - скажите, а если французский флот не покинет Камышовую бухту и не окажет никаких помех нашим кораблям при выходе из Севастополя. Тогда наша операция будет возможна?

- Это совершенно невозможно, Михаил Павлович! Французы обязательно помешают нам покинуть Севастополь всеми своими силами! Ведь ни малые дети же они!? - воскликнул Горчаков, но Ардатов совершенно его не слушал.

- Ну, а если, чисто теоретически, допустить такую возможность, Павел Степанович? Чисто теоретически, - настаивал граф, не отрывая взгляд от Нахимова.

- Если ни один наш корабль не пострадает от вражеского огня при выходе из Севастополя, то план по высадке десанта на Босфоре вполне реален, - честно признал адмирал.

- И чем же вы собираетесь Михаил Павлович преградить дорогу французскому флоту? Уж не своими ли брандерами!? Сколько их у вас осталось? Если мне не изменяет память только четыре или вы чудесным образом сумели перебросить несколько пароходов с Балтики!? - язвительно уточнил командующий.

- Вы не ошибаетесь, Ваше превосходительство. На данный момент их ровно четыре, - холодно произнес граф - однако если понадобиться, на момент начало операции их будет втрое больше.

- Двенадцать пароходов!? Но каким это образом?! - удивился Горчаков, - вы что, как Христос тремя хлебами накормите всех страждущих?

- Михаил Дмитриевич, если я сказал, что к началу операции у меня будут двенадцать пароходов, значит, они будут. Даю вам слово. Или оно для вас ничего не значит?

- Я полностью доверяю слову Михаила Павловича, и если его пароходы смогут закрыть неприятелю путь, то я готов встать во главе флота, - твердо произнес Нахимов.

- Значит, решено, - подытожил Ардатов, но с этим был категорически не согласен Горчаков.

- Но это же чистая авантюра! Под угрозой захвата Стамбула, заставить султана заключить мир, имея в своем распоряжении около четырех тысяч солдат, - не сдавался командующий Крымской армии.

- Позвольте вам напомнить, что фельдмаршал Паскевич двадцать с лишним лет назад, был примерно в таком же положении и сумел заставить подписать турок вполне выгодный для нас мирный договор. За что и был соответственно награжден государем,- парировал граф.

- Ну а если британцы и французы попытаются выбить вас, что тогда? Откуда возьмешь силы?

- Построим свои укрепления на берегу пролива. Камня там много, пушки и порох возьмем у султана. А, что касается людей, то на первую пору можно привлечь в качестве союзников и местных греков. Их сейчас в Стамбуле чуть меньше половины города думаю, не откажут своим православным братьям.

- И все равно, я категорически против подобных действий - продолжал упорствовать Горчаков. В комнате повисла напряженная тишина, которую попытался разрядить Ардатов.

- Михаил Дмитриевич, мы ведь раньше друг друга хорошо понимали, и это всегда приносило достойные плоды. К чему нам портить отношения сейчас? Неужели ты хочешь, чтобы я сегодня же отправил фельдъегеря к государю в Екатеринослав с просьбой разрешить наш спор? Не думаю, что государь откажет мне и Павлу Степановичу в желании поскорее закончить войну. И представь себе, как могут быть трактованы все твои действия государем, - мирным тоном сказал Ардатов. Наблюдавший за этим разговором Нахимов ожидал, что князь жестоко оскорбится от этих слов, однако к его удивлению взрыва не последовало. Напротив, Горчаков подошел к Ардатову и мягко произнес.

- Знаешь, Михаил, ты много раз доказывал всем нам правоту своего мышления, и всякий раз госпожа фортуна была на твоей стороне. Воистину был прав великий латинянин Фульвий Флак, утверждавший, что безумству храбрых поем мы песни. Но может быть в этот раз не стоит рисковать? Благодаря тебе враг под Севастополем полностью остановлен. Ещё одна зима и  у них будет некому воевать. Это же твои слова. Тогда может лучше довольствоваться синицей в руках, чем призрачным журавлем в небе? Ведь всем известно, что лучшее враг хорошему.  

Услышав эти речи, адмирал напряженно застыл. Сколько раз ранее он слышал подобные речи в адмиралтейских кабинетах, когда поднимался вопрос о захвате Босфора. Сколько раз высокие чины говорили морякам о нецелесообразности подобных действий, предлагая подождать, когда проблема сама собой рассосется мирным путем. И вот теперь, когда оказалось, что можно предварить в жизнь тот смелый план, над которым работал ещё сам адмирал Лазарев, появился ещё один благоразумный человек. У Павла Степановича моментально заныла в груди старая рана, и яростно заколотилось сердце. Устоит ли граф перед разумным соблазном или вновь рискнет поставить все на карту?

Тот малый отрезок времени, который пролег между разумными словами Горчакова и ответом Ардатова, показался адмиралу вечностью.

- Спасибо за добрые слова, Михаил Дмитриевич. Не будь в моем распоряжении брандеров и поддержки со стороны Павла Степановича, я бы, вне всякого сомнения, поступил бы точно так же, как ты сказал. Однако, если есть возможность, то почему бы не загнать в грудь врага осиновый кол полностью? Заняв Босфор, мы не только заставим турецкого султана подписать с нами мирный договор, но сможем полностью изолировать союзников под Севастополем и даже возможно заставим их капитулировать.

Горчакову следовало отдать должное. Он  мужественно выслушал отказ графа и сокрушенно произнес.

- Бог тебе судья, Михаил. Я честно пытался пробудить голос разума в твоем сердце, но видно напрасно. Жаль, право жаль.

- Значит ли это, что вы отказываетесь поддержать план нападения на Стамбул? - быстро спросил Ардатов.

- Ну, как я могу противостоять такому двойному напору, как ваш с адмиралом. Я согласен, - ответил князь и, дружески обняв Ардатова и тихо, чтобы не услышал адмирал, добавил, - на прежних условиях.

- Вот и прекрасно, ваше превосходительство. Я очень рад, что смог убедить вас, - сказал Михаил Павлович и поспешил откланяться. Его с адмиралом ждали большие дела.

Когда двое соратников покинули комнату, из проемной ниши, все это время закрытой занавесом, вышел князь Васильчиков. Горчаков специально пригласил его, желая на всякий случай иметь нужного свидетеля.

- Мне право очень жаль, ваше превосходительство, что граф Ардатов остался глух к вашим призывам. Видимо желание прослыть спасителем Отечества и вместе с тем получить чин фельдмаршала, явно помутили его светлую голову, - осуждающе молвил Васильчиков.